два ноль десять, зима сурова
город К, кумар, сугробы.
с утра он вышел в народ, чтобы заплутать путь
и не дворов, а в лесу бетонных коробок
взорвать косулю в подворотне, хули
он не особенный, просто воротит от мёртвых лиц, что окружают
поэтому прячет глаза под шапкой
и шаги шаркают по снегу сухому как пенопласт.
по ходу, жизнь не удалась:
за окном -- вечно упоротый, промёрзлый город
а в комнате -- портрет Кобы на стене, как икона
и рядом в рамках пионеры-герои висят
вот и нам пора, я прибиваю косяк и вылетаю наверх, туда
там снег белый, как Герасим и мёртвое тело лишь пейзаж украсит
ещё один мудак выпал в декабре из окна, а ведь мог
как Анна Каренина просто подлечиться паровозом
но этот морозный воздух кумарит, блядь,
и я один, как в космосе Гагарин,
холод запускаю внутрь, это помогает.
в одиночной камере вечная зима
четыре стены -- мой каземат
микрофон, косуля, ты в курсе, ман
в одиночной камере вечная зима
четыре стены -- мой каземат
микрофон, косуля, ты в курсе, чувак
жизнь хуйня, е
с укором смотрит мёртвая Зина Портнова как я зигу бросаю в окно
но фашизм - это поза и я не Моцарт, мои биты - хуета
я не посещал с концертами города, как репер Карандаш, мой реп хуй продашь
зато у меня есть гаш плотный и Тарас Бульба
зарядил, дунул - так проходят будни
я по ходу тут и сдохну, ну и на хуй, это мой бункер
город К, декабрь, утро. Вчера ночь была бурная,
а сегодня встал и как будто снова молод.
по жизни кривляюсь как Антон Комолов,
хоть и знаю - однажды ко всем домой
придёт тот самый ОМОН от парней сверху
и закроет навсегда дубовую дверку - крышку гроба
братан, попробуй, проживи жизнь как робот
отдай им всё - чувства, здоровье
я ведь тоже жиган, хоть и не Рома
ставлюсь первым, тут нету второго.
в одиночной камере вечная зима
четыре стены -- мой каземат
микрофон, косуля, ты в курсе, ман
в одиночной камере вечная зима
четыре стены -- мой каземат
микрофон, косуля, ты в курсе, братан
жизнь хуйня бля, читаем рэп two zero ten harsh winter
By city, kumara, snowdrifts.
in the morning he went out to the people to get lost path
and households, and in the forest of concrete boxes
blow up the deer in the alley, Hooley
it is not special, just turn up on the dead people that surround
therefore hides his eyes under the cap
steps and shuffle through the snow as dry foam.
along the way, life is a failure:
outside the window - always uporotyh, promёrzly city
and in the room - a portrait of Koba on the wall as an icon
and within the next hero-pioneers hang
Here we go, I nailed the jamb and departing upward, there
there is snow white, as Gerasim and the dead body only beautify the landscape
another asshole fell in December from the window, and in fact could
Anna Karenina just heal locomotive
but the frosty air Kumar, whore,
and I am one, both in space Yuri Gagarin,
run cold inside, it helps.
in solitary confinement eternal winter
four walls - my dungeon
microphone, roe deer, you know, man
in solitary confinement eternal winter
four walls - my dungeon
microphone, roe deer, you know, dude
life garbage, e
reproachful looks dead Zina Portnov ridge as I throw out the window
but fascism - a pose, and I'm not Mozart, my bits - hueta
I did not attend the concerts of the city as a frame Pencil, my rap dick sell
but I have a gash tight and Taras Bulba
charge, he breathed on them - so pass weekdays
I have to go there and croak, well and dick, that's my bunker
To the city, December morning. Yesterday night was stormy,
and now stood and seemed young again.
through life grimace as Anton Komolov,
even though I know - once home to all
come from the same SWAT guys top
and close the door forever oak - coffin
bro, try, living life as a robot
Give them all - feeling health
I, too, zhigan, although not Roma
I put the first, there is no second.
in solitary confinement eternal winter
four walls - my dungeon
microphone, roe deer, you know, man
in solitary confinement eternal winter
four walls - my dungeon
microphone, roe deer, you know, bro
life garbage fucking rap | |
