Он проснулся и утро взвесил:
Тяжек мир, на любовь скупой.
Лживы ангелы, лучше – бесы,
Если жизнь объявила бой.
Он не слабый, он знал победы.
Мог бы больше, но есть тоска.
Он – язычник, он – сын рассвета,
Сын пшеничного колоска,
Потерявшийся ненароком,
Не стремящийся на поклон…
Он – изгой, а князья жестоки
К отвергающим власть икон.
У презренного иноверца
Все святыни – не напоказ:
Вместе с кровью в мешочке сердца
Умещаются в самый раз!
Ему свято природы буйство,
Ему дорог ярилин свет…
Но язычество – богохульство
Там, где чтут, как закон, завет.
…А когда и его – с толпою –
Окрестили, раздалась весть:
Чудным образом у изгоя
В колосок обернулся крест!
Но язычник рыдал: впервые
Он не смог отвести беду.
Он не верил, что их святые –
У безумцев на поводу.