Четвертые сутки пылают станицы,
Горит под ногами Донская земля.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
Мелькают Арбатом знакомые лица,
С аллей цыганки заходят в дома.
Подайте бокалы, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
Подайте бокалы, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
А где-то уж кони проносятся к яру.
Ну, что загрустили, мой юный корнет?
А в комнатах наших сидят комиссары
И девочек наших ведут в кабинет.
А в комнатах наших сидят комиссары
И девочек наших ведут в кабинет.
Над Доном угрюмым идем эскадроном,
На бой вдохновляет Россия-страна.
Раздайте патроны, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, надеть ордена.
Раздайте патроны, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, надеть ордена.
Ах, русское солнце, великое солнце!
Корабль-Император застыл, как стрела.
Поручик Голицын, а может, вернемся,
Зачем нам, поручик, чужая земля?
Поручик Голицын, а может, вернемся,
Зачем нам, поручик, чужая земля? Fourth day burning village,
Lights under the feet of Don land.
Do not be discouraged, Lieutenant Golitsyn,
Cornet Obolensky, pour the wine.
Do not be discouraged, Lieutenant Golitsyn,
Cornet Obolensky, pour the wine.
Flashed Arbat familiar faces,
With malls gypsy come into the house.
Apply glasses, Lieutenant Golitsyn,
Cornet Obolensky, pour the wine.
Apply glasses, Lieutenant Golitsyn,
Cornet Obolensky, pour the wine.
And somewhere too horses rushing to the ravine.
Well, it became sad, my young cornet?
And sitting in the rooms of our commissioners
And our girls are in the room.
And sitting in the rooms of our commissioners
And our girls are in the room.
Above Don surly go squadron
To fight Russia-inspiring country.
Give cartridges, Lieutenant Golitsyn,
Cornet Obolensky, to put order.
Give cartridges, Lieutenant Golitsyn,
Cornet Obolensky, to put order.
Ah, the Russian sun, great sun!
Ship Emperor stood as an arrow.
Lieutenant Golitsyn, and maybe come back,
Why do we, the lieutenant, a foreign land?
Lieutenant Golitsyn, and maybe come back,
Why do we, the lieutenant, a foreign land? | |
