Как я люблю любить...
А Вы когда-нибудь забываете, когда любите что любите? Я - никогда. Это как зубная боль, только наоборот- наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесь и слова нет.
Какие они дикие дураки. Те, кто не любят сами не любят, будто дело в том чтоб тебя любили. Я не говорю, конечно, но встаёшь как в стену. Но Вы знаете, нет такой стены, которой бы я не пробила.
А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будто любящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят? Мне один объяснял, что это грубо отстало, что зачем слова, когда есть дела, то есть поцелуи и так далее. А я ему: "Нет. Дело ещё ничего не доказывает. А слово-всё!"
Мне ведь только этого от человека и нужно. "Люблю" и больше ничего. Пусть потом как угодно не любит, что угодно делает, я делам не поверю. Потому что слово было. Я только этим словом и кормилась. Оттого так и отощала.
А какие они скупые, расчётливые, опасливые. Мне всегда хочется сказать: "Ты только скажи. Я проверять не буду". Но не говорят, потому что думают, что это жениться, связаться, не развязаться. "Если я первым скажу, то никогда уже первым не смогу уйти". А они и вторым не говорят, никоторым. Будто со мной можно не первым уйти. Я в жизни никогда не уходила первой. И сколько в жизни мне ещё Бог отпустит, первой не уйду. Я просто не могу. Я все делаю чтоб другой ушёл. Потому что мне первой уйти - легче перейти через собственный труп.
Какое страшное слово. Совсем мёртвое. Поняла. Это тот мёртвый, которого никто никогда не любил. Но вы знаете, для меня и такого мёртвого нет.
Я и внутри себя никогда не уходила первой. Никогда первой не переставала любить. Всегда до самой последней возможности. До самой последней капельки. Как когда в детстве пьёшь и уж жарко от пустого стакана, а ты все тянешь, тянешь, тянешь. И только собственный пар.
Вы будете смеяться, я расскажу вам одну короткую историю, в одном турне. Неважно кто, совсем молодой, и я безумно в него влюбилась. Он все вечера садился в первый ряд, и бедно одетый, не по деньгам садился. А по глазам. На третий вечер так на меня смотрел, что либо глаза выскочат, либо сам вскочит на сцену.Говорю, двигаюсь, а сама всё кошусь "Ну что? Ещё сидит". Только это нужно понять, это не был обычный мужской влюблённый, едящий взгляд. Он был почти мальчик. Это был пьющий взгляд. Он глядел как заворожённый. Точно я его каждым словом, как на нитке, как на нитке, как на канате притягивала. Это чувство должны знать русалки. А ещё скрипачи, вернее смычки и реки, и пожары. Что вот, вот вскочит в меня как в костёр. Я просто не знаю как доиграла. У меня всё время было такое чувство что в него, в эти глаза, оступлюсь. И когда я с ним за кулисами, за этими несчастными кулисами, поцеловалась, знаю что это ужасная пошлость, у меня не было ни одного чувства. Кроме одного. "Спасена". Это длилось страшно коротко, говорить нам было не о чем.Вначале я все говорила, говорила, говорила, а потом замолчала, потому что нельзя чтобы в ответ на мои слова только глаза, поцелуи.
И вот лежу я утром, до утром. Ещё сплю, уже не сплю. И все время себе что-то повторяю. Губами, словами. Вслушалась, и знаете что это было? "Ещё понравься. Ещё чуточку, минуточку понравься". Только вы не думайте, я не его, спящего, просила. Мы жили в разных местах и вообще... Я воздух просила. Может быть Бога просила. Ещё немножко вытянуть. Вытянула. Он не смог, я смогла. И никогда не узнал. И строгий отец, генерал в Москве, который не знает, что я играю. Я как будто бы у подруги, а то вдруг вслед поедет..
И никогда не забуду, вот это не наврала. Потому что любовь любовью, а справедливость справедливостью. Он не виноват, что он мне больше не нравится. Это не вина, а беда. Не его вина, а моя беда. Все равно, что разбить сервис и злиться, что не железный. As I love to love ...
Did you ever forget when you love that you love? I - never. It's like a toothache, only naoborot- naoborotnaya toothache. Only there whining, and here and there a word.
What fools they are wild. Those who do not like do not like, if the matter is to be liked. I'm not saying, of course, but you get up in the wall. But you know, there is no such wall, which I did not sample.
Did you notice how all of them, even the kissing, even ones like love, so afraid to say the word? How they never talk? I explained to one that is grossly backward, why should the word when there is the case, then there are kisses and so on. And I told him: & quot; No. The matter still does not prove anything. A word-everything! & Quot;
To me it is only by this person and need. & Quot; love & quot; and nothing more. Let then somehow does not like doing anything, I do not believe it matters. Because the word was. I'm just the word and feed. Because so emaciated.
And what they mean, prudent, cautious. I always want to say: & quot; You just tell me. I will not check & quot ;. But do not talk because they think that it is married, contact not come loose. & Quot; If I'm the first to say, we will never have the first will not be able to leave & quot ;. And they do not speak a second, nikotorym. If I can be not the first to go. I never in my life went first. And how much more in my life I let God, I do not go first. I just can not. I do everything that other left. Because I'm the first to go - it is easier to go through your own corpse.
What a terrible word. Very dead. Understood. This is the dead, whom no one has ever loved. But you know, for me and this is not dead.
I am inside and never went away first. I never stopped loving first. Always to the latest features. Until the last drop. As a child when you drink and too hot on the empty glass, and you're pulling, pulling, pulling. And just its own steam.
You will laugh, I will tell you a short story, in one tour. No matter who, very young, and I'm madly in love with him. He sat all night in the first row, and shabbily dressed, do not sit on the money. And the eyes. On the third night so looked at me, his eyes pop out anything, or he jumped on stsenu.Govoryu, move, and she still koshus & quot; So what? More sitting & quot ;. Only it is necessary to understand, this was not an ordinary man's in love, eating a glance. He was almost a boy. It was the view of drinking. He looked like a spellbound. Similarly, I am his every word as a string, like on a string, as the rope drew. This feeling should be aware of the mermaid. And yet violinists rather bows and rivers, and fires. That's, that's me jump in the fire. I just do not know how to finish playing. I have at all times had the feeling that he, in these eyes, ostuplyus. And when I'm with him behind the scenes, behind the scenes, unhappy, kissed, I know that's a terrible banality, I did not have any feelings. Except for one thing. & Quot; & quot ;. Saved It lasted terribly short, telling us it was not about chem.Vnachale I'm talking, talking, talking, and then stopped, because it is impossible that in response to my words only the eyes, kissing.
And here I lie in the morning, before the morning. More sleep, do not sleep. And all the while realizing that some repeat. Lips, words. Listen, and you know what it was? & Quot; More like it. More little, minute LIKE & quot ;. Only you do not think I'm not his sleep, please. We lived in different places and at all ... I asked the air. Maybe God asked. More little pull. He fell. He could not, I could not. And I never learned. And a stern father, a general in Moscow who does not know that I play. I like to have a girlfriend, and then suddenly go after ..
And I do not forget, this is not lied. Because love is love, and justice is justice. It is not his fault that he does not like me more. This is not a fault, but the misfortune. It was not his fault, but my trouble. Anyway, that break service and angry that no iron. Смотрите также: | |
