На фронте была далеко идущая мечта: если бы мне разрешили - потом, потом, когда кончится война, когда совсем кончится и все уже будет позади, - пускай не жить, к чему такая крайность, но просто оказаться Там и просто увидеть, просто посмотреть вокруг - что будет? Тогда, тогда, когда - совсем, совсем?..
И мне разрешили. Не просто смотреть, но: купаться, кататься, кувыркаться, одеваться, раздеваться, подниматься, опускаться, напиваться и не напиваться, обижаться и не обижаться, забываться и не забываться и еще тысячу всего только на эту рифму, и еще сто тысяч - на другие. Стыдно быть несчастливым.
А женщины, самые, казалось бы, несовершенные, иногда говорят такие слова... И так смешно шутят, и так проницательно думают о нас - чтобы нам было лучше, чтобы нам было сладко - с последней из всех, как с первой из всех. И то и дело это им удается, то тут, то там, то так, то сяк. А если не удается, они страдают молча. А если говорят - иногда говорят такие слова...
Стыдно быть несчастливым.
А есть собаки. Они не умеют читать, ничего не читали, ни одной строчки!
Ни разу по этому поводу у них не колотилось сердце, не подступал комок к горлу, они ни разу не хохотали, не перечитывали вслух своим знакомым.
Стыдно быть несчастливым.
А есть коровы - только и знают, что жуют свою жвачку и ничего не делают своими руками. Не смогли бы, даже если бы захотели! Пустяковый подарочек теленку - и то не в силах. Не говоря уже о работе ума: что-нибудь сочинить, сделать мало-мальское открытие на пользу таким же коровам, как они, и заволноваться, и вскричать: "Черт побери!" Ничего этого для них не существует.
Стыдно быть несчастливым.
Да что там, есть улитки! Им за всю свою жизнь суждено увидеть метр земли максимум... Просто увидеть! Просто смотреть, что происходит теперь, теперь, когда совсем, совсем кончилась война. Нет, если бы мне разрешили одно только это - я бы и тогда сказал:
"Стыдно быть несчастливым".
И каждый раз, когда я несчастлив, я твержу себе это:
"Стыдно, стыдно, стыдно быть несчастливым!" At the front was a far-reaching dream if I was allowed - and then, later, when the war was over, when the very end, and everything will be back - though not live, why such an extreme measure, but just to be there and just see, just look around - What will happen? Then, when - very, very? ..
And I was allowed to. Do not just watch, but: swimming, skating, tumbling, dress, undress, climb, descend, get drunk and do not get drunk, do not take offense, and offense, forget not to be forgotten, and a thousand more just only this rhyme, and a hundred thousand - other . I am ashamed to be unhappy.
And the women, the most seemingly imperfect, sometimes say the words ... and so funny joke, and so shrewdly think of us - that we were better for us to be sweet - with the last of all, as the first of all. And now and then they succeed, here and there, so it syak. And if you fail, they suffer in silence. And if they say - sometimes say these words ...
I am ashamed to be unhappy.
And there are the dogs. They can not read, do not read a single line!
Never on this occasion they did not pounding heart, looms a lump in my throat, they never laughed, not read aloud to their friends.
I am ashamed to be unhappy.
And there are cows - just know that chew their cud, not doing anything with their hands. Could not even if we wanted to! Trifling present for the calf - and what can not. Not to mention the work of the mind: something to write, to do a little bit for the benefit of the discovery of the same cows as they are, and agitated, and cried: & quot; Damn! & Quot; Nothing that they do not exist.
I am ashamed to be unhappy.
Why, there's a snail! They were in my entire life meter of land destined to see the most ... just to see! Just watch what happens now, now, when the very, very end of the war. No, if I was allowed only this - I would then say:
& Quot; I am ashamed to be unhappy & quot ;.
And every time I was unhappy, I tell myself this:
& Quot; I am ashamed, ashamed, ashamed to be unhappy! & Quot; | |
