Перевяжи эти дни тесемкой, вскрой, когда сделаешься стара: Калашник кормит блинами с семгой и пьет с тобой до шести утра; играет в мачо, горланит блюзы – Москва пустынна, луна полна (я всех их, собственно, и люблю за то, что все как один шпана: пусть образованна первоклассно и кашемировое пальто, - но приджазованна, громогласна и надирается как никто).
Кумир вернулся в свой Копенгаген, ехиден, стрижен и большеглаз; а ты тут слушаешь Нину Хаген и Диаманду еще Галас, читаешь Бродского, Йейтса, Йитса, днем эта книга, на вечер – та, и все надеешься просветлиться, да не выходит же ни черта – все смотришь в лица, в кого б залиться, сорваться, голову очертя.
Влюбиться – выдохнуть как-то злобу, что прет ноздрями, как у быка: одну отчаянную зазнобу – сто шуток, двадцать три кабака, - с крючка сорвали на днях; похоже, что крепко держат уже в горсти; а тот, кого ты забыть не можешь, ни «мсти», ни «выпусти», ни «прости» - живет, улыбчив, холен, рекламен и любит ту, что погорячей; благополучно забыв про пламень островитянских твоих очей.
Ты, в общем, целую пятилетку романов втиснула в этот год: так молодую легкоатлетку швыряет наземь в секунде от рекорда; встанешь, дадут таблетку, с ладоней смоешь холодный пот; теперь вот меряй шагами клетку своих раздумий, как крупный скот, мечись и громко реви в жилетку тому, кто верил в иной исход.
Да впрочем, что тебе: лет-то двадцать, в груди пожар, в голове фокстрот; Бог рад отечески издеваться, раз уж ты ждешь от Него острот; Он дал и страсти тебе, и мозга, и, в целом, зрелищ огреб сполна; пока, однако, ты только моська, что заливается на Слона; когда ты станешь не просто куклой, такой, подкованной прыткой вшой – тебя Он стащит с ладони смуглой и пообщается, как с большой.
Пока же прыгай, как первогодок, вся в черноземе и синяках: беги ловушек, сетей, разводок; все научились, ты всё никак; взрослей, читай золотые книжки, запоминай все, вяжи тесьмой; отрада – в каждом втором мальчишке, спасенье – только в тебе самой; не верь сомнениям беспричинным; брось проповедовать овощам; и не привязывайся к мужчинам, деньгам, иллюзиям и вещам.
Ты перестанешь жить спешно, тряско, поймешь, насколько была глуха; с тебя облезет вся эта краска, обложка, пестрая шелуха; ты сможешь сирых согреть и слабых; и, вместо модненькой чепухи -
Когда-нибудь в подворотне лабух споет романс на твои стихи. These days tie ribbon, shall open when do the old Kalashnikov feeds pancakes with smoked salmon and drinks with you until six in the morning; playing macho Gorlanov blues - Moscow deserted, the moon is full (I have all of them, in fact, love for one and all that riff-raff Let educated and classy cashmere coat - but pridzhazovanna, crying and kicking like nobody).
Idol returned to his Copenhagen Yechida Swifts and bigeye; and here you listen to Nina Hagen and Diamanda more Galas, read Brodsky, Yeats, Yeats, the day the book on the night - she and all hope is enlightened, but not coming out the same damn thing - all look in person, who used to burst into, break , head pell.
Fall in love - breathe somehow anger that rushing nostrils like a bull: a desperate sweetheart - a hundred jokes, twenty-three of the tavern - the hook tore the other day; It seems that already hold tightly in his hand; and the one you can not forget, nor the "revenge" or "let" or "I'm sorry" - living, smiling, sleek, Advertising and loves that which is hotter; happily forgetting ostrovityanskih flame of your eyes.
You are, in short, the whole five-year period novels squeezed into this year: as a young athlete hurls down in seconds from the record; get up, give a tablet with hands smoesh cold sweat; now he paces his cell thinking as cattle, mechis loud roar in the vest to those who believe in a different outcome.
Yes, however, that you, twenty-years, in the chest fire fox in the head; God is pleased fatherly fun, since you expect from him witticisms; He gave and the passion to you, and the brain and, in general, spectacles ogreb full; So far, however, you just pug that is poured on the Elephant; when you're not just a doll, such savvy vshoy of the sand - you He pulled off his hands dark and talk like a big one.
In the meantime, jump like first years, all in the black earth and bruised, Run traps, nets, spreading room; all learned, you still can; Adults who read books of gold, to remember everything vyazhi braid; joy - every second boy, salvation - only you most; I do not believe unreasonable doubt; throw preach vegetables; and do not become attached to men, money, and the illusions of things.
You cease to live quickly, shaking, you will understand how much was deaf; oblezet you with all this paint, cover, colorful hulls; you can warm the orphans and the weak; and instead modnenkoy nonsense -
Someday in the alley labuh sing the song on your poetry. Смотрите также: | |
